СМЫСЛОВАЯ НАГРУЗКА В ОПИСАНИЯХ ДОРОГИ И СТИХИИ В ТВОРЧЕСТВЕ А. С. ПУШКИНА

Интересно проследить возникновение и вариации темы дороги в творчестве А. С. Пушкина. Для Пушкина «южного» периода мотив дороги связан с идеологией романтизма, одной из главных тем которого была тема из-

гнанничества или добровольного бегства. Традиционными для романтической поэзии причинами этого бегства были неудовлетворенность героя его отношениями с обществом или неразделенная любовь:

Людей и свет изведал он

И знал неверной жизни цену...

(«Кавказский пленник», 1820) ..Я вас бежал, питомцы наслаждений, Минутной младости минутные друзья... («Погасло дневное светило...», 1820) Лежала в сердце, как свинец, Тоска любви без упованья.

(«Кавказский пленник»)

Романтический  герой  оставляет родные края и отправляется странствовать: Покинул он родной предел И в край далекий полетел С веселым призраком свободы... Лети, корабль, неси меня к пределам дальним По грозной прихоти обманчивых морей, Но только не к брегам печальным Туманной родины моей.

Романтический герой — вечный скиталец, вся его жизнь — дороги, и любая остановка означает для него потерю свободы. В романтической поэзии тема свободы с мотивом дороги связана очень тесно. Не случайно поэму «Цыганы» Пушкин начал с описания кочевого цыганского быта:

Цыганы шумною толпой По Бессарабии кочуют. Они сегодня над рекой В шатрах изодранных ночуют. Если же в романтическом произведении появлялась тема тюрьмы и узника, то она всегда связывалась с мотивом побега, со стремлением к свободе:

Мы вольные птицы; пора, брат, пора! Туда, где за тучей белеет гора, Туда, где синеют морские края, Туда, где гуляем лишь ветер... да я/.. («Узник», 1822)

Упоминание ветра здесь не случайно: в романтической литературе он стал устойчивым символом свободы. Со стремлением к свободе мотив ветра прямо связан в стихотворении «Кто, волны, вас остановил...» (1823):

Взыграйте, ветры, взройте воды, Разрушьте гибельный оплот.

112

Где ты, гроза — символ свободы ? Промчись поверх невольных вод. Однако здесь мотив ветра получает новый по сравнению с «Узником» смысл. В 1823 году был разгромлен кишиневский кружок декабристов, с участниками которого Пушкин был знаком лично. Первую строфу стихотворения можно прочитать как отклик на это событие:

Кто, волны, вас остановил, Кто оковал ваш бег могучий, Кто в пруд безмолвный и дремучий Поток мятежный обратил? «Символом свободы» назван не просто ветер, как в «Узнике», а именно гроза. Наряду с темой дороги Пушкин много раз возвращается к теме вольного ветра и разрушительной бури:

Вещали книжники, тревожились цари, Толпа пред ними волновалась, Разоблаченные пустели алтари, Свободы буря подымалась. И вдруг нагрянула... Упали в прах и в кровь, Разбились ветхие скрижали... Здесь буря олицетворяет Французскую революцию, которая, уничтожив старые законы («разбились ветхие скрижали»), должна была принести Франции свободу.

Однако в поэзии Пушкина мотив бури включался и в другой контекст. Так, например, мотив этот появляется в стихотворении «Зимний вечер» (1825). Здесь буря, стихия противопоставлена маленькому замкнутому пространству, «ветхой лачужке». На антитезе дом — буря, в сущности, строится все стихотворение:

Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя; То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя... Выпьем, добрая подружка Бедной юности моей, Выпьем с горя; где же кружка ? Сердцу будет веселей.

На аналогичной антитезе дом — дорога построено стихотворение «Зимняя дорога» (1826). Мотив дороги здесь связывается с «волнистыми туманами», «печальными полянами» и «однозвучным» колокольчиком, а сама дорога названа «скучной». Этому долгому

и утомительному пути противопоставлен домашний уют.

Если в романтической поэме мотив дороги связывался с постоянным движением, с кочевой жизнью и именно такая жизнь считалась наиболее приближенной к идеалу — полной свободе человека, то в 1826 году Пушкин осмысляет эту тему по-другому.

Отход от романтической традиции в разработке мотива дороги проявился в романе «Евгений Онегин». Отчетливо стали заметны различия между путешествиями в романтических поэмах и в «Евгении Онегине». В отличие от поэмы, в романе описание дороги лишено лирических отступлений и сдержанно по тону (за исключением «одесских» строф). Онегин проезжает исторические места, оказывается в Нижнем Новгороде. И что он видит? Всяк суетится, лжет за двух, И всюду меркантильный дух. Контраст между героическим прошлым города и его настоящим подчеркивается эпитетами «поддельны», «бракованные» и сочетаниями слов' «горсть услужливых костей», «прошлогодни моды »...

Такое же противопоставление проводилось в черновом варианте и в «московской» строфе: Москва Онегина встречает Своей спесивой суетой, Своими девами прельщает, Стерляжъей потчует ухой. Таким образом, путешествие в романе получает новое по сравнению с «южными» поэмами значение.

Но мотив дороги в «Евгении Онегине» — это не только путешествие Онегина, но и путешествие Лариных из деревни в Москву. Здесь Пушкин использует подчеркнуто «низменную» лексику, недопустимую в романтической поэме:

Мелькают мимо будки, бабы, Мальчишки, лавки, фонари, Дворцы, сады, монастыри, Бухарцы, сани, огороды... И уж какую можно найти романтичность в описании российских дорог?

Теперь у нас дороги плохи, Мосты забытые гниют, Па станциях клопы да блохи Заснуть минуты не дают; 1   Трактиров нет.

113

Эти онегинские строки писались одновременно с «Дорожными жалобами» (1829), и стихотворение, где поэт размышляет о возможной смерти на дороге, близко им по стилистике и по полушутливому тону:

Долго ль мне гулять на свете

То в коляске, то верхом,

То в кибитке, то в карете,

То в телеге, то пешком ?

Не в наследственной берлоге,

Не средь отческих могил,

На большой мне, знать, дороге

У мереть Господь судил... По тематике стихотворение близко «Зимней дороге», присутствует то же противопоставление дорога — дом:

То ли дело рюмка рома,

Ночью сон, поутру чай;

Толи дело, братцы, дома!..

Ну, пошел же, погоняй!.. Очевидно также сходство и с другим, еще более ранним стихотворением «Телега жизни». В стихотворении 1825 года жизнь тоже сравнивается с длительным путем, скитаниями по дурным дорогам.

Философское значение тема дороги получает и в «Бесах» (1830). В этом стихотворении она связывается с мотивом вьюги, который тоже имеет символический смысл. Путника застает в «чистом поле» метель. Сбившись с дороги, путник полностью оказывается во власти темных, враждебных сил:

«Эй, пошел, ямщик!..» — «Нет мочи:

Коням, барин, тяжело;

Вьюга мне слипает очи;

Все дороги занесло;

Хоть убей, следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам». Человек оказывается беспомощным перед стихией, он не может справиться с этой жестокой силой:

Сил нам нет кружиться доле;

Колокольчик вдруг умолк;

Кони стали...

Сходный мотив появляется в повести «Метель» (1830), где стихия резко меняет судьбы героев вопреки их воле. Из-за метели Марья Гавриловна навсегда разлучается с женихом. После неудавшегося побега она возвращает-

ся домой, и родители даже не подозревают о происшедших событиях. После роковой ночи Владимир отправляется в армию и погибает на войне 1812 года. Наконец, из-за метели в жадринскую церковь случайно попадает Бурмин и случайно же становится мужем Марьи Гавриловны.

Памятно описание метели и в повести «Капитанская дочка». Здесь, как и в «Бесах», застигнутый бураном путник теряет дорогу, и его кони останавливаются в «чистом поле»:

«Вдруг увидел я что-то черное.

—        Эй, ямщик! — закричал я, — смотри:

что там такое чернеется?

Ямщик стал всматриваться.

—        А Бог знает, барин, — сказал он, садясь

на свое место, — воз не воз, дерево не дерево,

а  кажется,   что  шевелится.   Должно  быть,

или волк, или человек».

То, что «чернелось» в поле, действительно оказалось человеком, и человек этот указал Пе-труше Гриневу дорогу. Таким образом, «дорога», указанная Пугачевым, оказалась спасительной для Петруши. Глубоко символично то, что Пугачев появляется из бурана и спасает от него Гринева. Таким же «беспощадным», как стихия, окажется поднятый Пугачевым бунт. И Пугачев не раз спасет от этой слепой силы Петрушу.

Мотив ветра, стихии связывается с темой бунта и в «Медном всаднике» (1833), над которым Пушкин работал одновременно с работой над «Историей Пугачева».

Яо вот, насытясъ-разрушеньем И наглым буйством утомясъ, Нева обратно повлеклась, Своим любуясь возмущеньем И покидая с небреженъем Свою добычу. Так злодей, С свирепой шайкою своей В село ворвавшиськломит, режет, Крушит и грабит; вопли, скрежет, Насилье, брань, тревога, вой!.. И, грабежом отягощенны, Боясь погони, утомленны, Спешат разбойники домой, Добычу на пути роняя.

Здесь, как и в «Капитанской дочке», разбушевавшаяся стихия сравнивается со «свирепой шайкою» разбойников. И эти силы, мощные и беспощадные, противостоят государственной власти, самодержавию:

114

В тот грозный год Покойный царь еще Россией Со славой правил. На балкон, Печален, смутен, вышел он И молвил: «С Божией стихией Царям не совладеть.

Мотивы дороги и ветра включались Пушкиным в самые разные по тематике произведения и приобретали все новые символические значения.